КОЛЕСО ФУТАРКА Аркадий
Суров
I
Fehu: скот
Скот пасётся и размножается.
Мудр наш мир, да и прост.
Собственность по головам считается,
Если оторван хвост.
Звёзды, мерцающие, как пророчества,
Тусклые, как печать,
Почти не спасают от одиночества,
И не должны спасать.
Где-то звезда упала в карман залива.
Станешь богатым.
А может быть,
И
Счастливым.
II
Uruz: тур
Камень молчит, но он знает, зачем молчит.
Ветер свивает дорожную пыль в жгуты.
Лес по ночам то ли плачет, то ли кричит.
Ты – это всё-таки, знаешь, не только ты.
Жизнь – это всё-таки, знаешь, не только жизнь,
Это немного и смерть.
Половым путём.
Ляг на траву, каждый день на траву ложись,
Просто почувствуй, не думая ни о чём,
Будто ты – бык, у тебя на башке рога.
(Только траву не ешь – уйдёшь в облака.)
III
Burisaz: турс, йотун
Бурелом.
В бурелом напролом не попрёшь,
Не поможет здесь нож,
Топором
Прорубайся сквозь чащу, пока не поймёшь:
Бурелом –
Это видимость, ложь.
И когда ты почувствуешь каждый поваленный ствол –
Распадётся картинка на множество мелких деталей,
Ты увидишь проход и следы великанских сандалий –
Значит можно пройти, если кто-то здесь раньше прошёл.
Нужно просто позволить судьбе состояться.
Можно даже бояться.
Но поздно стоять и бояться.
IV
Ansuz: Один
Неужели ж я доживу до завтра,
Неужели ангел меня не бросит?..
На моих ладонях – верная правда,
За моим порогом – вечная осень.
Да, я всё уже знаю про боль и славу –
Я устал воевать, я добился цели –
Про солёные слёзы и пот кровавый.
…В жизни всё не так, как на самом деле…
На моих плечах – тяжёлые латы власти,
Под ногами – счастье,
Как камень,
Вечное счастье.
V
Raido: дорога, путь
Ветер свистнул в окно вдруг,
Спит в чулане твоё седло,
Собирайся в дорогу, друг,
Куй коня, примеряй крыло.
Эти люди были твои.
Слышишь – «были». Всему свой срок.
От ожогов былой любви
Лечит белая пыль дорог.
Перекрёстки, нити, узлы –
Между выбором и судьбой.
Чёрен рот, да губы белы –
Может быть, вернёшься домой.
VI
Kenaz: факел
Как проход в буреломе, в башке загорится свет,
Только это не бурелом, тебе не пройти,
Можешь только почувствовать – дым горящих газет,
Или что там вспыхнуло так, разбери поди.
Но останется след на сетчатке, память о нём,
Ты потом додумаешь треск поленьев в костре
Или даже очаг и чайник над очагом,
Или как полыхнуло солнце в пустом ведре.
Этот свет не будет добрым, не будет злым,
Он – чужой,
Но может быть,
Он станет твоим.
VII
Gebo: дар
В пути возможны встречи, дорогой,
Да, ты не одинок в своей ходьбе,
Не удивляйся, если кто другой
Подсядет вдруг на лавочку к тебе,
Заговорит, и ты его поймёшь,
А может, промолчит – глаза в глаза,
Пароль не нужен, истина – не ложь,
Он скажет то, что ты хотел сказать.
Он что-то даст тебе. А ты – ему.
Не важно – что.
Не важно – почему.
VIII
Wunjo: радость,
слава
Этот ветер, и вправду, весёлый – поющий, густой,
Обнимаясь со мной, он трубит мне победу и славу.
Я упрямый и смелый, я, чёрт побери, молодой,
Вопреки небесам, я свободен от клятвы кровавой!
Я свободен. Я здесь. Всё, что было, уже за спиной,
Там, за призрачной гранью упавшего с неба рассвета.
Ветер пахнет цветами и птицами, пахнет весной.
Впереди ожидается лето.
Ну, лето – так лето!
IX
Hagalaz: град
Потому что ты жизнь сочиняешь от ночи к ночи,
Вечера длиннее, а дни глупей и короче,
Что-то бьёт по ушам да по темечку, всё впопад –
Это град.
Ты давно не курил табака – покури махорки,
Посчитай тузы, посчитай вальты и шестёрки,
Виноградину градины цапни, не отпусти,
Растопи в горсти.
Видишь, град превращается в воду, течёт вода.
Круг разорван. Больше
Не приходи сюда.
X
Naubiz: нужда,
необходимость
Не прёт!
Не летит за тобой самолёт,
А если летит, то туда не везёт,
Где плачет закат и смеётся восход,
Не прёт!
Не прёт!
Поседела твоя борода,
Незнамо откуда, незнамо куда
Сквозит через голову белиберда,
Беда!
Но смерти – нет! И облака над нами!
Очухайся, очнись, смотри вперёд!
Отравленное пиво – под ногами!
Попрёт!
Не парься!
Зуб даю – попрёт!
XI
Isa: лёд
На серебряных днях золотые крюки.
А на бархате полночи – снов пустяки.
Старики забивают свои косяки.
Над равниной туман плывёт.
Никакого «тик-так» в середине часов.
Дверь обита железом, задвинут засов.
И вот так вот – без шапки, носков и трусов –
Ты выходишь на чистый лёд.
Лёд – не камень, и он – половина тебя,
Его слабость сильна, его сила слаба,
Но стреляет твоя выхлопная труба,
В твоём сердце пламя живёт!
Половина огня с половиною льда:
Результат – это взрыв, ни хрена не вода!
И из острых осколков родится звезда,
Остальное в землю уйдёт.
XII
Jera: год, урожай
Ты не бойся жары: если жарит – то это к добру,
Это жатва, лишь каплею пота на кончике носа
Повисает вопрос: «Я уже никогда не умру?»,
И смешною становится вдруг постановка вопроса.
Да умрёшь – не умрёшь, ну какая тут разница, брат?
Собирай урожай – что посеял, того и дождался.
Смерти нет, потому что созрел золотой виноград,
Смерть легка, видишь – куст ежевики к забору прижался.
Равновесие, брат. Равновесие ночи и дня.
Равновесие жизни и смерти. Тебя и меня.
XIII
Eihwaz: тис
Смерть есть, пока не въедешь – не воткнёшься:
Задул свечу – и больше нет свечи.
Ты над землёй, как самолёт, взорвёшься,
И хоть кричи тогда, хоть хохочи.
Ну а твои блестящие осколки
Поразлетятся в дальние края,
И умный слон, и грамотные волки
Искать в них будут тайну бытия.
А ты из глубины им улыбнёшься,
И свистнешь, и поможешь ворожить,
И их глазами в кучу соберёшься,
И склеишься, и снова будешь жить.
XIV
Perb: мешочек для выбрасывания жребия, рун (возможно, чрево)
У судьбы в берлоге темно и дымит очаг.
Пауки сплели паутину свою в углах.
У тебя на плечах – не больше, чем просто страх,
У неё на руках – ну не то, что в твоих глазах.
Так сдавай колоду и кости бросай на стол!
Почему не сыграть?! Почему не поблефовать?!
Шапкой об пол, да сапогом об пол!
Всё равно ж умирать! Стоит выбрать, как умирать!
У судьбы в берлоге темно и дымит очаг.
Так прочисть трубу и сделай старушке свет!
Поболтай с ней, не бойся, в туманных её речах
Есть ответ.
На все вопросы твои
Ответ.
XV
Algiz: защита, осока
Ты откуда-то вышел, и это «куда-то» – здесь.
Думал, умер? Да фигу с маслом тебе – живой!
Там клубился туман – сырая, мутная взвесь.
Здесь шумит камыш и птицы над головой.
Посиди в камышах, поразмешивай в кружке чай,
Можешь вспомнить, что было, а можешь не вспоминать,
И давай отправляйся в мир, долги возвращай,
Даже не сомневайся, там есть кому возвращать.
Этот меч, что в твоих руках, не для рубки дров,
Он, скорее, для выбора – резать или прощать.
Или ты
И холм под тобой из чужих голов.
Или люди
И вечное право их защищать.
XVI
Sowulo: солнце
Я – солнце, я красное солнце над синей рекой,
Моё отраженье – закат, и моё же – восход,
Я мир обнимаю своею горячей рукой,
Моя колесница по вечному небу плывёт.
И даже когда я скрываюсь за краем земли,
То сердце моё отражается телом луны,
Уснули в портах пришвартованные корабли,
И люди уснули и знают – они спасены.
И мне остаётся лишь вечно катиться вперёд
И верить, что это – любовь,
И она не умрёт.
XVII
Teiwaz: Тюр
Справедливость – на острие стрелы,
Справедливость – тяжёлый бой.
Меч в руках, костяшки пальцев белы,
Купол неба над головой.
Ты теряешь что-то в этом бою:
Можно – жизнь и нельзя – себя.
О тебе потом у костров споют,
О победе твоей трубя,
Потому что ты всё равно окажешься прав,
Победишь,
Даже руку правую потеряв.
XVIII
Bercana: берёза
Ну, давай, ну что же ты, рожай, моя девочка,
Будет ночевать, хорош лежать притворяшкою,
Солнышко пригрело, оголились коленочки,
И тебе пора надеть свободное платьишко.
Скажешь, я не знаю, что за мука то адова,
Выносить да вынянчить – задача тяжёлая.
Ну а малышонка на груди тешить-баловать,
Мир заворожить его улыбкой весёлою?
Мать-Земля поможет, напоит тебя силою,
Сделает родючей, молодой и красивою!
XIX
Ehwaz: лошадь
Эх, вас бы на спину коню моему!
Мой конь, он не очень-то мой, и, пожалуй, не конь,
Он – что-то от ветра, а что-то от солнца и звёзд!
Глаза – голубые озёра, дыханье – огонь!
А хвост! Да сиянием северным кажется хвост!
Он скачет, куда пожелает – в любые края!
Он топчет любую поверхность – крутой жеребец!
Вы скажете: конь – это я. Да почти что и я,
Но всё-таки не до конца. Впрочем, что ж, и конец!
Мой конь – он живой и ранимый, как утренний свет.
Мой конь – это выход в пространство, которого нет.
Эх, вас бы на спину коню моему!
XX
Mannaz: человек
Мы – это всё-таки я: золотое крыло,
Каждое пёрышко; вместе – высокий полёт!
Ты в шоколаде, сегодня тебе повезло –
Это ж нам всем потрясающе нынче везёт!
Я – это всё-таки мы – неизбежный расклад:
Каждому пальцу своя уготована боль,
Только, наверное, я, чёрт возьми, виноват,
Если кого-то опять придавило судьбой.
Сказано слово, подумана мысль, брошен взгляд.
Люди друг другу братья.
И ты им брат.
XXI
Laguz: вода
В воде – на глубине, на самом дне –
Гнездятся корни и тебя питают.
По ним, случается, такое притекает,
Что не увидишь в самом страшном сне.
А солнцем освещённая поверхность
Весельем вспенена – котёл живых страстей,
И разобрать меж «капни» и «налей»
Довольно трудно – в сторону поспешность.
Но разобраться нужно, потому
Что верх и низ меняются местами.
Вода повсюду: в нас, снаружи, с нами,
И светлыми щебечет голосами,
И прочит тьму.
Но я её пойму!
XXII
Inguz: Инг
Мой добрый Бог, я посадил цветок,
На то весна, на то земля проснулась,
На то мне солнце утром улыбнулось,
И я решился, я сумел, я смог.
Мой Бог, теперь цветок в твоих руках,
Пусть он растёт, пускай его питает
Твоя любовь, и птица прилетает,
И вьёт гнездо, и свищет в облаках.
И через мой цветок весь этот мир,
Зелёный, развесёлый и блестящий,
И я – мы все поймём себя до дыр,
И ты, мой Бог, мой самый настоящий.
XXIII
Dagaz: день
На рассвете пространство и время сплетаются
В серебристую ткань с золотыми кистями,
Этой тканью обеденный стол накрывается,
За которым сидеть с дорогими гостями.
Будет полдень, и гости сойдутся во двор,
И пойдёт разговор.
Все четыре стихии, и верхний, и нижний миры,
И духовный объём, и земельная пряная жизнь
Соберутся к тебе, и свои золотые дары,
Свои ладан, и смирну, и прочий красивый каприз
Принесут, и по полному праву тебе отдадут,
И останутся тут.
Вот и всё.
Это – ты, по шести направлениям – ты.
Всё сошлось на тебе – и мосты, и живые цветы.
XXIV
Opila: собственность, наследие
С чего начинается Родина? Видимо, с дома,
Где бабушка с дедом и нынче скрипят половицами,
Особенно ветреной ночью,
Где всё так знакомо,
Где форточки все с голосами своими и лицами.
И где во дворе абрикоса, как центр мироздания,
В сарае – пылища и старая снасть рыболовная,
Где камень целует тебя, вопреки ожиданиям,
И стёжка твоя не прямая, но всё-таки – ровная.
Где Бога встречаешь, отправившись утром за хлебушком,
И это – не смерть, Бог – к киоску, за свежей газетою.
Себя можешь встретить мальчишкой, а можешь и дедушкой,
И в общем дворе сам себя угощаешь конфетою.
Где всё у тебя уже есть. И тогда принимаешь ответственность
За землю, за город, за край.
И братаешься с вечностью.
|