А
Венок сонетов
0
Его зовут на букву А,
Он всё ещё играет в игры,
Мартышки, колдуны и тигры
Дерутся за его слова.
Людская смутная молва
То в демоны его запишет,
А то – в пророки, но – не слышит,
Не ощущает с ним родства.
Но то, что он – не человек,
Пожалуй, примиряет всех
С его беснующимся даром.
Он то ли ангел-сумасброд,
А то ль совсем наоборот,
Но буква А на нём недаром.
I
Его зовут на букву А.
Кирилл с Мефодием, бродяги,
Передавая Азъ бумаге,
Изобразили крест сперва,
Но вертикальная черта
Распалась надвое. Отсюда
И токование: покуда
Не врубишься, что суета
И истина, что ложь и правда,
Добро и зло, герой и падла
Когда-то совпадут – так выбрать
Горизонтальную черту!
Как мост. И стоя на мосту,
Он всё ещё играет в игры.
II
Он всё ещё играет в игры,
Во все, что может предложить
Судьба, иначе скучно жить,
Как выпивохе без поллитры:
На смсках шахматы, пасьянс
На кукольных пластмассовых головках,
Колода слов, уложенная ловко –
Психоанализ; так и преферанс
По маленькой – одна душа за взятку.
А взятки не всегда бывают гладки,
И с душами напряг – топорщат фибры.
Игра – не шутка, надо понимать,
Серьёзны и партнёры – что сказать! –
Мартышки, колдуны и тигры.
III
Мартышки, колдуны и тигры,
В то день, когда догонит смерть,
Он постарается успеть
Сказать прощальные верлибры
Им, столько лет глядящим вслед,
Им, столько лет сидящим рядом,
Под их тяжёлым мутным взглядом
И тьма – не тьма, и свет – не свет.
Друзья? Поклонники? Враги?
Они молчат, и их мозги
Колышутся, как сон-трава.
И лишь когда он отвернётся,
Как будто что-то в них проснётся –
Дерутся за его слова.
IV
Дерутся за его слова,
А он швыряет их, как небо
Зимой набрасывает снега –
Для красоты и волшебства.
А снегу – сыпаться и лечь,
И быть истоптану ногами,
И по весне уйти ручьями,
И прорасти травой. И речь
Его слова того же свойства –
Струятся, дарят беспокойство
И восхищают. Но едва
Затопчут их, они растают,
Впитаются. А прорастает
Людская смутная молва.
V
Людская смутная молва –
Наветы, сплетни, разговоры,
Ушей пустые коридоры
И ртов тяжёлых жернова.
Молва шумит, и шум её
То одобрителен, то злобен,
Но в целом, шуму волн подобен,
Ну, разве – вывернет бельё.
А что касается белья,
Молва – она, как та семья,
Чего и не было – услышит,
А было что – перечеркнёт.
То в ангелы кого воткнёт,
То в демоны его запишет.
VI
То в демоны его запишет
И заклеймит во всех грехах
Толпа, пожалуй, только страх
На ней удерживает крышу.
А страх слабеет, посему
Приходится пугать народец,
Не то непуганый уродец
Смекнуть попробует: к чему
Все эти звуки, руки, взгляд?
Дорога в рай? Дорога в ад?
А страх вопросы ест, как мыши
Сгрызают всё. И хор людской
То в свой его поставит строй,
А то – в пророки, но! – не слышит.
VII
А то – в пророки, но не слышит –
Ложил на проповеди клир!
Пророк – в глазах танцует мир! –
Он говорит, как будто дышит –
Легко. Однако, ткань речей
Скользит, не задевая паствы,
Как шёлк, блестящий и цветастый,
Как по траве бежит ручей.
Они – и слушая его! –
Галдят, не слыша ничего.
Ручей бежит, шуршит трава.
Цитируя, обожествляя,
Но ни хрена не понимая,
Не ощущают с ним родства.
VIII
Не ощущают с ним родства,
Хоть бей их в лоб, не ощущают!
А может, смерти ожидают,
Чтоб предъявить свои права!
Чтоб разорвать его на части –
Друзья, любимые – толпой!
В его глазах теперь покой,
Он – в памяти, он в вашей власти!
И сядут, будут доедать,
Прожёвывать, переживать –
Фигура мол, Эпоха, Век!
И вывод сделают ведь, твари,
Не тот, что был он добрый парень,
Но то, что он – не человек.
IX
Но то, что он – не человек,
Не лучший повод для гордыни –
Спина болит, ладони стынут,
А башмаки пинают снег.
И далеко до перевала.
И есть ли где-то перевал!
Надежда, даже та устала,
И сам он бешено устал.
И нету права на ошибку.
Держать лицо! Держать улыбку!
Не опускать опухших век!
И эта тяжкая гримаса,
Застывшая на нём, как маска,
Пожалуй, примиряет всех.
X
Пожалуй, примиряет всех
Простая жизнь, её приколы,
Банальные, как банка «Колы»,
Как чум и чукча, Чук и Гек.
Рожденья, похороны, свадьбы,
Восьмое Марта, Новый Год,
Дела, забот невпроворот –
Повеселиться бы, сплясать бы!
Чтоб без причины, просто так!
Такой устроить кавардак –
Гори душа, пылай пожаром –
Вино гитара и трава!
Вот тут и он, на букву А,
С его беснующимся даром!
XI
С его беснующимся даром
Не так-то просто совладать.
Он может так тебя послать,
Очнёшься на Килиманджаро!
Но рисовать его одной
Блестящей аспидною краской?
Нет. Человечен он и ласков.
На первый взгляд. Во сне. Порой.
Тут главное – не разбудить,
Дракон уснул, зачем дразнить,
Совать немытым пальцем в рот,
Ведь что проснётся – неизвестно.
Он то ли бес, на редкость честный,
Он то ли ангел-сумасброд.
XII
Он то ли ангел-сумасброд,
И добрые его деянья
Заслуживают наказанья,
А то – награды, как попрёт.
Но что – добро, и что есть зло?
Понять, почувствовать, измерить
Не удаётся. Только – верить.
Лететь – и всё! Держать крыло!
А вот какой у крыльев цвет –
Неважно. Был бы арбалет,
Так дурачьё бы сшибло влёт.
А так – глазеют тупняково,
И не поймёшь – не то им клёво,
А то ль – совсем наоборот.
XIII
А то ль совсем наоборот –
Листать с конца, и смерть в начале,
И голова чтоб за плечами,
За маем – март, не в бровь, а в рот!
А всё выходит по стандарту –
Седеют ноги и виски,
Хлебают пиво мужики,
И заново не сесть за парту.
Гуляй по свету, пей вино,
Жуй новости, смотри кино
И исходи словесным паром.
А тот, кто за тобой придёт,
Хоть ангел будет он, хоть чёрт,
Но буква А на нём недаром.
XIV
Но буква А на нём недаром,
Она, как пирамиды грань,
Она, как атомная дрянь,
С тяжёлым ядерным загаром.
И Аллилуйя – А, и Ад,
И Аполлон, и Артемида,
Аркадия и Атлантида,
Аллах, Астарта и Асгард.
У буквы А серьёзный знак.
Чудак, не попади впросак,
Заблудишься, как дважды-два –
Заедешь в лес, уронишь вожжи…
Есть сталкер, он тебе поможет,
Его зовут на букву А.
| 
